Ягода малина и тысячи пчеловодов

Крестьянское хозяйство «Пасека» – одно из четырёх казахстанских предприятий – экспортеров мёда. Поставки продукции под брендом «Мед алтайский» идут в страны Запада и Востока. Глава компании Валерий Касымбаев соглашается приоткрыть секреты технологии и дать оценку перспективам отрасли.

Предприниматель показывает производственную площадку, расположенную на левом берегу Иртыша. И заодно вводит в курс дела: вот небольшой магазин с продукцией пчеловодства и всем тем, без чего не обойтись на пасеках – рамки, ульи, вощина, спецодежда, дымари… Вот цех, где вкусно пахнет струганым деревом: рабочие сколачивают и натягивают рамки, мастерят ульи. Все материалы только натуральные, никакого пластика. В своё время предприятие получило сертификат производства органической продукции и очень дорожит им, документ позволил войти в реестр экспортеров. Здесь же на площадке расположена мастерская по выпуску тары в виде деревянных бочонков – для фасовки лакомства в сувенирном варианте. Такой мёд, как поясняет Валерий Мухтарович, дарят гостям из-за рубежа, различным делегациям, иностранным партнёрам. Идёт на ура!

– Ещё посадили в саду три гектара ремонтантной малины, – показывает предприниматель. – Малина даёт много пыльцы, из которой пчелы делают пергу – корм для маток. При нормальных условиях матка может сеять до двух тысяч яиц в сутки. Идёт хороший рост, можно формировать пчелопакеты. Ну и заодно наладили выпуск малинового варенья.

Валерий Мухтарович предлагает заглянуть в фасовочный цех. Все начинается с доставки со склада. Мёд первым делом сортируют по видам медоносов. И на экспорт его тоже отправляют по видам, например, степной, лесной, луговой... Дальше сладкий продукт помещают в тёплую камеру, чтобы повысить текучесть. И следом заливают в ванны – польскую автоматизированную установку, оборудованную терморегулятором, дозатором, фильтрами. Пока фракция жидкая, её прогоняют через несколько сеточек.

– Когда на пасеках качают мёд, в него могут попасть соринки, пыльца, частицы воска, – пояс­няет предприниматель. – Фильтры все убирают.

Процесс фасовки – отдельное эстетичное зрелище. Сотрудницы подставляют банки под дозатор, оттуда струйкой вытекает ароматная масса. Наполненная тара следом обязательно проверяется на контрольных весах – например, для партий в США требуются баночки не с литром мёда, не с килограммом, а ровно с 908 граммами.

Следующий этап – этикетировка, где тоже задействованы автоматы. На круглые баночки этикетки наносит роликовое устройство, на фигурные – специальные щетки.

– В целом оборудование соответствует мировым стандартам, – поясняет глава компании. – Нашу фасовку можно предлагать супермаркетам хоть в Казахстане, хоть за рубежом. У нас в числе партнёров больше четырёх тысяч пчеловодов, по каждому есть адреса, контакты. Картон мы раньше закупали в Омске, сейчас нам поставляют пятислойный материал Павлодар и Семей. Стеклотару привозим из России, Кыргызстана и частично закупаем у нас, в Казахстане.

Помимо мёда, предприятие производит воск, который крупными партиями закупают, к примеру, православные епархии. В целом, по словам предпринимателя, в работе над ассортиментом большую помощь оказывают различные выставки, ярмарки, форумы. Здесь всегда сосредоточена информация о новинках. Плюс в помощь компьютерные программы, отслеживающие движение товаров и, соответственно, покупательский спрос .

– Мы производим столько видов мёда, сколько медоносных трав выделяют нектар достаточно продолжительное время, – объясняет глава компании. – В Восточном Казахстане конвейер идёт с весны до осени. Как с мая начинается цветение караганы, акаций, так буйство и продолжается в течение лета: кипрей, дягиль, таволга, малочай, душица… Это все наши алтайские медоносы.

Выбор мёда, по словам Валерия Мухтаровича, это вопрос предпочтений. Одному нужно, чтобы продукт был жидким, другому – густой. Одним нравятся светлые виды, другим – тёмные. Рецепт один: попробовать, понюхать, понять, нравится или нет. Во всяком случае, в Соединенных Штатах и Поднебесной, куда крестьянское хозяйство отправляет партии в десятки тонн, алтайский мёд ценят именно за насыщенный аромат, выраженный вкус и целебность.

Льется рекой

Наше общение продолжается в рабочем кабинете. На стене – карта Восточно-Казахстанской области. По словам пчеловода, регион может гордиться промыслом, основанным в далёкие дореволюционные времена и получившим мощное развитие в советскую пору. Все благодаря уникальным природно-климатическим условиям. Действовали четыре специализированных пчелосовхоза, да каких! Черемшанский – 20 тыс. пчелосемей, Осиновский – 12 тыс., Путинцевский – 10 тыс., Коробихинский – 8 тыс. Плюс свои пасеки были чуть ли не у каждого колхоза и промпредприятия!

– Мёд закупали централизованно через потребсоюзы, – делится воспоминаниями Валерий Мухтарович. – И отправляли основной объём на экспорт. Наш мёд высоко ценился и до сих пор ценится на мировом рынке.

Было время – ВКО давала мёда втрое больше, чем весь Алтайский край! Ульба, Уба, Сержиха, Мякотиха, Пихтовка – на этих горных реках и сегодня расположены лучшие пасеки. На вопрос о современных объёмах производства предприниматель разводит руками: точной статистики нет. Можно назвать только приблизительную цифру в 7,5–8 тыс. тонн, или примерно 70% всего казахстанского сладкого урожая.

Для самого Касымбаева пчелы и ульи долгое время были хобби. Профессионально он занялся промыслом в 1990-е, когда закрылось родное автотранспортное предприятие. Формулой удачи стала собранная команда уникальных профессионалов плюс правильная материальная база. В нулевые на мировом рынке сложилась выгодная конъюнктура: на мёд возник повышенный спрос, выросли цены. Одновременно по линии Министерства сельского хозяйства удалось решить проблему экспорта.

Валерий Мухтарович вспоминает, как компания добивалась включения в реестр экспортеров. Представители Поднебесной лично приезжали на пасеки, на производственную базу – проверяли каждый уголок, смотрели соответствие требованиям безо­пасности. Требовали подтверж­дения, что в радиусе 10 км нет полей с энтомофильными культурами – эспарцетом, гречихой, подсолнечником. Иначе пчелы вместе с нектаром могут собрать гербициды и пестициды, которыми обрабатывают посевы от вредителей. Требовали доказательств отсутствия по соседству скотомогильников, птицефабрик, животноводческих ферм – чтобы исключить вероятность загрязнения антибиотиками.

– С 2005 года мы стали поставлять мёд в Китай и до пандемии отправляли сотнями тонн в год, – говорит предприниматель. – Другими направлениями стал экспорт в Монголию, Эмираты, Польшу, Соединенные Штаты, на Кипр. Видите коробки? Партия пойдет в Бруклин, 25 тонн уже расфасовали, ещё 27 готовим. Экспорт даёт нам финансовую «подушку», сглаживает риски.

Важная поддержка

Золотым временем глава компании называет конец 2000-х, когда в регионе прошло несколько международных форумов пчеловодов и фестивалей мёда. В КНР были организованы выездные выставки-продажи, ставшие шансом наладить контакты с китайскими предпринимателями. Казахстанцев пригласили посмотреть технологии в Шанхае, Гуанчжоу, Пекине, Харбине.

– Увидели, загорелись, закупили оборудование, – вспоминает глава компании. – Пока запус­кали, набили много шишек. Но мы успели презентовать фасовки мёда на бизнес-форуме и получили госзаказ на поставки в восточноказахстанские детские сады и школы.

Дальше аналогичные конкурсы прошли в других регионах, появились другие игроки, возникла конкурентная среда.

– Вот вы разводите специально малину, – говорю я, – заботитесь о корме для пчелок, держите столярный цех. Тратите силы, средства. Не проще привезти готовые пчелопакеты?

Валерий Мухтарович пожимает плечами: «За морем телушка – полушка, да перевоз дорог». Всегда лучше иметь своё, отечест­венное. Во-первых, привозные пчелопакеты недешевы. Во-вторых, сложно отследить качество «иностранок», можно получить непригодных и даже больных. Когда покупаешь товар у знакомого пчеловода в своём регионе, ты ему доверяешь. Поставщик несёт перед тобой полную ответственность. Кроме того, свои племенные пасеки – это защита от таких сюрпризов, как всевозможные эмбарго.

– Казахстан – единственная республика на постсоветском пространстве, где пчеловодам субсидируют селекционно-племенную работу, – поясняет глава компании. – Нам этим надо гордиться. Субсидирование – это ещё стимул легализовать свои пасеки.

Первыми господдержку ещё в нулевые получили восточноказахстанцы. Дальше Правительство распространило инициативу по всей республике, определив ставку субсидирования в 10 тыс. тенге за пчелосемью. На сегодня выплаты снижены вдвое, но по-прежнему выглядят привлекательными для владельцев пасек.

А ещё пчеловоды Казахстанского Алтая ждут открытия гослаборатории по контролю качества сельхозпродукции – сертифицированной, соответствующей международным стандартам. Валерий Мухтарович приводит пример: предприниматель решил отправить продукцию на экс­порт, а заключение местной лаборатории по каким-то пунктам не соответствует международным требованиям. И все – товар не пропускают, заставляют утилизировать за свой счёт. Деньги сгорели, человек обанкротился, страна понесла репутационные потери.

– Сейчас проблема на контроле у руководства области, – пояс­няет владелец крестьянского хозяйства. – В Усть-Каменогорске строится крупнейший оптово-логистический центр. Мы надеемся, что при нём откроется современная сертифицированная по международным стандартам лаборатория. В этом случае сразу вырастут объёмы экспортных поставок.

Можно наращивать

Ещё 50–60 лет назад область давала больше 25 тыс. тонн мёда. Сегодняшние объёмы втрое, а то и вчетверо меньше.

– Могут, – спрашиваю я у владельца хозяйства, – наши пасеки нарастить производство?

– О спросе на мировом рынке можно судить по такой цифре, – отвечает Валерий Мухтарович. – Китай экспортирует 400 тысяч тонн мёда. Если весь Казахстан решит поставить на экспорт одну тысячу тонн, в стране сразу ощутят дефицит продукта. Другими словами, у отрасли огромный потенциал. Можно включить мёд в питание нефтяников, горняков, металлургов, учащихся. Но для этого нужно построить технологический комплекс по переработке продукции пчеловодства на мировом уровне. Это должен быть хаб с кооперацией четырёх государств, граничащих на Алтае, – Казахстана, России, Монголии, Китая. Строить обязательно в нашей области, потому что здесь сырьевая база, специалисты, опыт. Такой хаб оживит экономику, даст региону репутационные плюсы.

Пчеловодство, как и мараловодство, являются брендами Восточно-Казахстанской области. Они представляют собой самую что ни на есть экологичную «зеленую» экономику, плюс стимулируют туризм. При этом в отрасли, к сожалению, немало проблем. Примерно 70% пчеловодов – это люди, которым за 50–60 лет. Всего десятая часть – профессионалы со специали­зированным образованием. Остро не хватает зоотех­ников, ветеринаров...

– Потенциал огромный, – заключает глава крестьянского хозяйства. – Можно кратно нарастить производство, но при условии, что будет поддержка государства. Без сомнения, увеличится число пчеловодов, возникнут новые рабочие места на селе. Восточный Казахстан как лидер по производству мёда может привлечь предпринимателей. Это же экологичный, приятный бизнес. Это ещё и генератор туризма – за мёдом будут приезжать. На наших горных пасеках мёд продают по пять тысяч тенге за кило, это очень высокая цена. И покупатели сметают продукцию, потому что это алтайский мёд.